С.Г.Кара-Мурза. О Политэкономии. 5.2.

С.Г.Кара-Мурза

https://sg-karamurza.livejournal.com/292276.html

О Политэкономии. 5.2.

Нельзя забывать, что кроме «пpямого или косвенного pазpушения» хозяйства Третьего Мира из-за изъятия природных ресурсов и рабочей силы для Запада еще более важным приобретением была территория. Самиp Амин пишет: «Евpоцентpизм пpосто забыл, что демогpафический взpыв в Евpопе, вызванный, как и в нынешнем Тpетьем Миpе, возникновением капитализма, был компенсиpован эмигpацией, котоpая населила обе Амеpики и дpугие части миpа. Без этой массовой завоевательной эмигpации (население потомков евpопейцев вдвое пpевышает сегодня население pегионов, откуда пpоисходила мигpация) [выделение наше] Евpопа была бы вынуждена осуществлять свою агpаpную и пpомышленную pеволюцию в условиях такого же демогpафического давления, котоpое испытывает сегодня Тpетий Миp. И заводимый на каждом шагу гимн спасительному действию pынка обpывается на этой ноте: пpинять, что вследствие интегpации миpа человеческие существа – так же, как товаpы и капиталы – всюду чувствовали бы себя как дома, пpосто невозможно. Самые фанатичные стоpонники pынка находят в этом пункте аpгументы в пользу пpотекционизма, котоpый в остальном отвеpгают в пpинципе» [9, с. 108].

Этот фактор также игнорировала политэкономия. Более того, авторы марксистской политэкономии считали справедливым и прогрессивным экспроприация земель. Например, Энгельс даже мысли не допускает, что кто-то может бросить упрек США за захватническую войну против Мексики с отторжением ее самых богатых территорий: «И бросит ли Бакунин американцам упрек в “завоевательной войне”, которая, хотя и наносит сильный удар его теории, опирающейся на “справедливость и человечность”, велась, тем не менее, исключительно в интересах цивилизации? И что за беда, если богатая Калифорния вырвана из рук ленивых мексиканцев, которые ничего не сумели с ней сделать? И что плохого, если энергичные янки быстрой разработкой тамошних золотых россыпей умножат средства обращения, в короткое время сконцентрируют в наиболее подходящих местах тихоокеанского побережья густое население, создадут большие города…? Конечно, “независимость” некоторого числа калифорнийских и техасских испанцев может при этом пострадать; “справедливость” и другие моральные принципы, может быть, кое-где будут нарушены; но какое значение имеет это по сравнению с такими всемирно-историческими фактами?» [66].

Бакунин именно «бросил упрек», категорически отвергнув саму эту постановку вопроса у Маркса и Энгельса, что и послужило важной причиной его изгнания из числа их приближенных соратников.

Единственной возможностью обеспечить условия для своего экономического и социального развития для таких стран могла дать только большая (по сути дела именно мировая) антикапиталистическая революция. Как показала практика, плодами такой революции, которая и прокатилась по миру в первой половине ХХ века, смогли воспользоваться и некоторые страны, оставшиеся в «лоне капитализма». Запад был вынужден дать им такую возможность в условиях холодной войны из политических соображений.

В ХIХ веке империализм развил политэкономию А. Смита: изъятия ресурсы из стран периферийного капитализма позволили предпринимателям и государствам делиться доходами с рабочими. Это уже не просто свободный рынок рабочей силы, а с дележом добычи от колоний и полуколоний. Западные экономисты много писали о перемещении основной массы физического труда, в том числе промышленного, из Западной Европы «на плечи темнокожего человечества». Известный английский экономист Дж.А. Гобсон писал: «Господствующее государство использует свои провинции, колонии и зависимые страны для обогащения своего правящего класса и для подкупа своих низших классов, чтобы они оставались спокойными». Это – важный элемент политэкономии капитализма. Долго ли в России с такой политэкономией хватит нефти «для подкупа своих низших классов, чтобы они оставались спокойными»?

Исключительно красноречивы рассуждения идеологов империализма, что разрешение социальных проблем в самой метрополии было едва ли не важнейшей целью эксплуатации зависимых стран: «Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами» (С. Родс). Эту проблему Запад успешно решил – его «низшие классы» оказались подкупленными в достаточной мере, чтобы оставаться спокойными, что подтверждается цитатами из текстов как буржуазных экономистов, так и западных социал‑демократов.

Вот приведенные Лениным высказывания Энгельса в письме Марксу 7 октября 1858 г.: «Английский пролетариат фактически все более и более обуржуазивается, так что эта самая буржуазная из всех наций хочет, по‑видимому, довести дело в конце концов до того, чтобы иметь буржуазную аристократию и буржуазный пролетариат рядом с буржуазией. Разумеется, со стороны такой нации, которая эксплуатирует весь мир, это до известной степени правомерно» [106, с. 293]. Но российским пролетариям западный капитализм такой подачке не давал и не даст. Или наше общество все еще на это надеется?

Это представление Энгельса было вполне устойчиво. 12 сентября 1882 г. он пишет Каутскому, что «рабочие преспокойно пользуются вместе с ними [буржуазией] колониальной монополией Англии и ее монополией на всемирном рынке».

Насколько велики масштабы развития хозяйства Запада за счет чужих ресурсов, можно видеть на простейших примерах. Когда во Франции в начале ХIХ века возник кризис аграрного перенаселения, она колонизовала соседние страны той же «средиземноморской цивилизации» (Магреб). В Алжире, например, французским колонистам была просто передана половина (!) издавна культивируемых земель. Напротив, когда в США при избытке земли возникла острая нехватка рабочей силы, в Африке были захвачены и обращены в рабство миллионы самых сильных и здоровых молодых мужчин.

Эта сторона капиталистической экономики была исключена из политэкономии. Но значение этой стороны так велико, что без нее политэкономия как теория неадекватна реальности, она превращается в идеологию.

Русский ученый М.М. Ковалевский опубликовал книгу «Общинное землевладение. Причины, ход и последствия его разложения» (Москва,1879 г.). [М.М. Ковалевский (1851-1916) – русский социолог, историк, этнограф и юрист, политический деятель либерально-буржуазного направления.]

Маркс внимательно изучил эту книгу и даже сделал ее конспект, очень полезный выборками и комментариями. Составленный им подробный конспект этой книги с замечаниями и добавлениями относится к числу его важных трудов. В этой книге дана история общинного землевладения, начиная от первобытного строя, у разных племен и народов (в Америке, Индии, Северной Африке и др.). Здесь для нас интересна сделанная Марксом выписка из книги, посвященная политике колониального режима Франции в отношении общинной собственности на землю в Алжире. Эта выписка показывает, что даже для колониальной администрации в Алжире было очевидным, что общинная собственность на землю предопределяла коммунистические установки крестьян. Соответственно, экспроприация общинные земли и приватизация их французскими колонистами никак не отвечает политэкономии. Свободный рынок по соглашению несовместим с грабежом.

Ковалевский пишет, ссылаясь на французские документы: «Установление частной земельной собственности – необходимое условие всякого прогресса в экономической и социальной сфере (Дебаты Национального собрания, 1873). Дальнейшее сохранение общинной собственности «как формы, поддерживающей в умах коммунистические тенденции», опасно как для колонии, так и для метрополии; раздел родового владения поощряется, даже предписывается, во-первых, как средство к ослаблению всегда готовых к восстанию порабощенных племен, во-вторых, как единственный путь к дальнейшему переходу земельной собственности из рук туземцев в руки колонистов. Эта политика неизменно проводится французами при всех свергающих друг друга режимах, начиная с 1830 г. до настоящего времени. Средства иногда меняются, цель всегда одна и та же: уничтожение туземной общинной собственности и превращение ее в предмет свободной купли-продажи и тем самым облегчение конечного перехода ее в руки французских колонистов.

На заседании 30 июня 1873 г. при обсуждении нового законопроекта депутат Эмбер сказал: “Представленный на ваше обсуждение проект является лишь завершением здания, фундамент которого заложен целым рядом распоряжений, декретов и законов, которые все сообща и каждый в отдельности преследуют одну и ту же цель – установление у арабов частной земельной собственности”…

Большинство французских скупщиков земли вовсе не намерено было заниматься земледелием; они спекулировали лишь на перепродаже земли; покупка по смехотворным ценам, перепродажа по относительно высокой цене – казались выгодным помещением их капиталов» [42].

Таким образом, интерес скупщиков земли, спекулянтов и колонизаторов, изымающих «земельную собственность из рук туземцев», идет рука об руку с прославлением частной собственности и ненавистью к «грубому крестьянскому коммунизму».

Итак, империализм предоставил западному капитализму огромные массивы плодородной земли, с которой были согнаны или уничтожены общины крестьян на всех континентов. Но как тщательно замалчивается знание, опровергающее всю конструкцию политэкономии. Второй главный ресурс экономики – рабочая сила, которую капитализм получал не на свободном рынке, а посредством насилием. Речь идет об эффективности рабского труда в США. Исследования этой проблемы обобщены в большой книге Fogel R., Engerman S. Time on the Cross: The Economics of American Negro Slavery. N.Y., 1974, vol. 1-2. Этот труд был удостоен Нобелевской премии в 1993 г.

Скандал в США она вызвала страшный. Эту книгу упомянул журнал «Вопросы экономики» [43], в статье говорится: «После скандально известных исследований рабского труда в южных штатах США... совершенно иной видится взаимосвязь понятий “архаичность” и “эффективность”. Ранее a priori считалось, что архаичные, унаследованные от предшествующих эпох экономические структуры обязательно менее эффективны, чем новые, рожденные более высокоразвитым общественным строем».

Речь была о том, что негры-рабы в США, которые сами создавали сложно организованное предприятие плантации (плантаторы не вмешивались в организацию их быта и труда; управляющими почти всегда были сами рабы), были эффективнее белых фермеров. Во время уборки хлопка рабов не хватало, и обычно на сезон нанимали белых рабочих. У них в среднем выработка была вдвое ниже, чем у рабов (и, что покажется странным для наших обществоведов, у таких белых наемных рабочих и зарплата была вдвое меньше, чем у рабов). Как пишут авторы исследования, белые протестанты были неспособны освоить сложную организацию коллективного труда, которая была у негров. В целом же душевая выработка негра была на 40% выше, чем у фермера.

Иногда хозяева отпускали артели рабов на оброк на фабрики (как и в России артели крестьян брали на подряд целые цеха на заводах). И там рабы оказывались очень успешными. Это не практиковалось широко только потому, что плантации были более рентабельными. Живя общинами, негры поддерживали высокий уровень морали (например, перепись проституток в США обнаружила почти полное отсутствие среди них негритянок). Разложение началось именно после отмены рабства, когда рынок рабочей силы разрушил общину. Надеюсь, меня не обвинят в том, что я апологет рабства, я говорю лишь об одной стороне дела. Для нас важно, что в южных штатах США рабы из Африки организовали сложное производство, намного более эффективное, чем у белых фермеров – и капиталисты это разумно использовали, и в большой части США экономика в сфере производства и организации следовала не за политэкономией Адама Смита, а действовала согласно принципами системы коллективного труда африканской общины.

В 2003 г. Ю.В. Латов написал большую статью, хотя для всех студентов и преподавателей экономистов было бы необходимо прочитать книгу Р. Фогеля и С. Энгермана «Время на кресте». Приведем несколько фрагментов из статьи Ю.В. Латова:

«В капиталистической мир-системе первой половины XIX в. рабовладельческая экономика Юга обеспечивала производство хлопка гораздо эффективнее, чем какой-либо иной регион мира, – в 1860 г. Соединенные Штаты обеспечивали 2/3 мирового сбора хлопка. Доход от этого экспортноориентированного сектора стал одним из главных стимулов хозяйственного роста не только для Юга, но и для других регионов страны. Северные коммерсанты делали бизнес, организуя экспорт хлопка за границу (главным образом – в Великобританию) и доставляя южанам произведенные на Севере и импортные товары потребления. Низкая цена хлопка, произведенного рабочей силой рабов, позволяла текстильным фабрикантам – и в Соединенных Штатах, и в Англии – расширять производство и обеспечивать потребителям дешевые товары…

[В 1807 г. в Европе запретили работорговлю]. Противоборство между международным патрулем и работорговцами-неформалами вызвало рост издержек риска, а как следствие – сильный рост цен на невольников и увеличение числа нелегальных работорговцев, готовых поставить на кон свою жизнь, чтобы заработать за удачный рейс целое состояние. Начался настоящий “бум”: ежегодный оборот работорговцев-контрабандистов, соблазненных нормой прибыли порядка 1000–2000%, заметно превзошел легальный оборот XVIII в. ... В последние десятилетия трансатлантической работорговли из Африки было нелегально вывезено вдвое-втрое больше негров-рабов, чем за предшествующие 350 лет легальной работорговли…

Авторы “Времени на кресте” также вычислили, что довоенные южные фермы были на 35% более эффективны, чем северные, а рабовладельческие фермы на Новом Юге – на 53% эффективнее не-рабовладельческой фермы на Севере. Это значит, что рабовладельческая ферма, которая была бы идентичной свободной ферме (по количеству земли, домашнего скота, машин и используемой рабочей силе), производила бы продукцию, стоящую на 53% больше, чем продукция аналогичной не-рабовладельческой фермы…

Одной из важнейших причин более высокой производительности труда на плантациях следует считать бригадную организацию труда рабов, основанную на кооперации и специализации. Например, при посеве “черные бригады”, состоящие из пяти работников, трудились так: первый раб (plowman – пахарь) взрыхлял землю; второй (harrower) разбивал комья; третий (driller – бурильщик) делал лунки для семян хлопка; четвертый (dropper – высаживатель) сажал семена; пятый человек (raker) прикрывал лунки» [44].

Здесь надо сделать отступление к понятиям, потому что часто возникает недоразумение в методологии. Понятно, почему в США книга «Время на кресте» вызвала скандал, хотя это был один из первых трудов на основе клиометрического подхода – количественного исследования в экономической истории. Странно то, что в кругах экономистов России и на экономических факультетах как будто никто эту книгу не читал и никому им не интересно. А ведь история самоорганизации африканских рабов в США, которые на плантациях соединялись в общины и становились трудовыми коллективами, очень важна для понимания культуры общинных структур незападных народов. В том числе и культуры крестьянских общин России.

Рабы, в критических условиях и в чуждой культурной среде создали самобытную технологию, опираясь на опыт, навыков и нормы своей культуры. Они примирились к условиям и стали ценными работниками, а затем большой и важной общностью, почти большим особым народом в нации США. Для нашей темы можно сказать, что их организация, уклад труда и быта три века влияли на специфическую политэкономию Юга США. Это был опыт создания общественный строй, непохожий на «современный капитализм».

Можно вспомнить, что общая ошибка марксистов до революции 1905 г. заключалась в том, что они ставили знак равенства между докапиталистическими формами и некапиталистическими. Если видеть в общине только ее формационное содержание, то она будучи «докапиталистической» формой, в конце XIX века выглядела как пережиток и архаика. Если же рассматривать общину как продукт культуры, то в ней виден гибкий и содержательный уклад, совместимый с самыми разными социально-экономическими базисами.

Инерция этой ошибки очень велика. Многие экономисты продолжают исходить из догмы абстракции формационного подхода, согласно которой рабы и крепостные крестьяне соединяются со свободными людьми как неорганическое условие производства. Как писал Маркс, разрыв такой связи происходит только в форме отношения наемного труда и капитала. В реальности в течение многих тысяч лет и рабы, и крепостные существовали в поле культуры и в отношениях с этносом и другими группами, кроме производства. Достаточно вспомнить и религии, и личные отношения людей.

Вот формулировка Маркса: «В объяснении нуждается не единство живых и деятельных людей с природными, неорганическими условиями их обмена веществ с природой и в силу этого присвоение ими природы, а разрыв между этими неорганическими условиями человеческого существования и самим этим деятельным существованием, разрыв, впервые полностью развившийся лишь в форме отношения наемного труда и капитала.

В отношениях рабства и крепостной зависимости этого разрыва нет; но здесь одна часть общества обращается с другой его частью просто как с неорганическим и природным условием своего собственного воспроизводства. Раб не находится в каком-либо отношении к объективным условиям своего труда; напротив, сам работник, и в форме раба и в форме крепостного, ставится в качестве неорганического условия производства в один ряд с прочими существами природы, рядом со скотом, или является придатком к земле» [45, с. 276].

Можно сказать, что версии политэкономии ХVIII–ХIХ вв., которые игнорируют аборигенов, рабов и крепостных крестьян как «условия производства в один ряд с прочими существами природы» – тупиковое направление экономической науки.